Возможное и невозможное в демографии

- Но разве нет многодетных семей?

- Они всегда были, есть и будут. Но их доля незначительна. Ориентироваться на них не имеет смысла.

- А нельзя ли как-то противостоять бесплодию, чтобы «эффективных семей» стало больше? Ведь оно лишает возможности иметь детей чуть ли не 10 процентов супружеских пар!

- Попытки преодолеть его предпринимаются, но удаются, к сожалению, далеко не всегда.

- Невольно вспоминаются опыты профессора Пет-руччи. который растил человеческий зародыш вне материнского организма. Если когда-нибудь так будут рождаться дети, то все проблемы отпадут.

- Это фантастика, хотя, вероятно, и вполне научная.

Царь Федор, сын Ивана Грозного, был последним звеном в династии Рюриковичей, если не считать малолетнего Димитрия, погибшего в детстве. И, естественно, не хотел, чтобы оборвался столь древний род. Но, прожив 40 с лишним лет, так и не обзавелся потомством.

А вот другой Федор, простолюдин Федор Васильев, живший во второй половине XVIII века близ города Шуи, понятия не имел о генеалогическом древе; ожидая очередного прибавления семейства, он рассуждал по-крестьянски: авось бог даст будущего кормильца И вошел в историю как отец 87 сыновей и дочерей. Первая жена одаривала его четырежды четверней, семикратно тройней и 16 раз двойней. Вторая - дважды тройней и шестикратно двойней.

Если здесь нет преувеличений, то перед нами своего рода рекорд, едва ли кем превзойденный. Правда, один султан, говорят, стал папашей чуть ли не 300 отпрысков (их матерями были его многочисленные наложницы). Но такое возможно разве только в условиях полигамии. Впрочем, это исключение даже для мусульманского Востока, некогда славившегося своими гаремами. В условиях же моногамии (единобрачия) подобные достижения просто немыслимы.

Возможное и невозможное в демографии

Это понятно. Период внутриутробного развития таков, что роды едва ли могут следовать чаще, чем раз в год. Обычно же они происходят куда реже. А биологическая возможность стать матерью дается каждой женщине природой лишь на определенный срок, который в недалеком прошлом заканчивался в 45-48-летнем возрасте. Ныне он продолжается до 50 лет и даже больше (правда, ненамного). Не так давно (в довоенное время) на Украине зарегистрирована 63-летняя роженица. И все же подобные случаи - исключение из правила. Ясно, почему «эффективными» считаются обычно семьи, где жена не старше 50 лет.

Если же нас интересует нижняя граница этого периода, то прежде всего, очевидно, не биологически, а социально обусловленная - допустимая юридически, а не физиологически возможная. Та, которая устанавливается обществом на основе научных соображений. У нас, например, начало брачного возраста совпадает с совершеннолетием, хотя и может быть передвинуто законодательством союзных республик на более ранние сРоки, но максимум на 2 года.

Конечно, и здесь бывают отклонения: в 1924 - 1931 годах, например, пятеро американок умудрились стать мамашами в 11 лет. И не где-нибудь, а в США, хотя там преждевременное материнство всегда осуждалось и государством, и церковью, и общественностью (и тем не менее пришлось организовать «специализированные» школы для беременных учениц). Что уж говорить о развивающихся странах! О целых народах, где раннее замужество освящено традицией...

Стоя на почве реальности, демографы вынуждены принять возрастные рамки фактической фертнльности (плодовитости) такими: в среднем от 15 до 50 лет. Правда, в развитых странах (например, в СССР) этот возраст предлагают отсчитывать с 17 лет. Как бы там ни было, округленно он равен 35 годам, да и то с известной натяжкой. И лишь теоретически способен вместить десятки рождений. Между тем даже дюжина их означает для женщины скованность по рукам и по ногам семейными заботами, ограниченную возможность заниматься какими-то иными делами, кроме домашних.

Бесспорно, воспитание потомства - дело архиважное. Но посвятить себя только ему едва ли захотят в большинстве своем представительницы прекрасного пола. Кроме того, для них не столь уж и безобидны чересчур частые и многочисленные роды, особенно поздние, которые небезопасны и для матери, и для ребенка. Что ж, советские демографы и не предлагают ориентироваться на многодетность. Она, по-видимому, так и останется уделом незначительного меньшинства.

А вот трое детей... Это лучше, чем двое и тем паче одно дитя, не только для общества, но и для семьи. Начнем с того, что вероятность умереть преждевременно, сколь ни мала она при нашем здравоохранении, все же, как мы видели, не равна нулю, и с ней нельзя не считаться в наш беспокойный век. Тревога за судьбу одного-единственного дитяти сопровождает родителей всю жизнь, нарастая с возрастом. Да и первенец нередко слабее второго и третьего ребенка, менее жизнестоек. Но это еще не все.

Когда малыш один у отца с матерью, он волей-неволей концентрирует на себе все их родительское внимание, заставляя нарушать заповедь «не сотвори себе кумира». И нередко вырастает эгоистом, который переоценивает собственную персону, отличается повышенной требовательностью к окружающим, но не к себе самому. Таким людям труднее найти общий язык с кем бы то ни было, им нелегко приходится в жизни. Зато те, кто привык сызмала делиться во всем с братьями-сестрами, чувствовать их локоть, гораздо проще налаживает взаимоотношения с другими, правильнее представляет свое место, роль одиночки в коллективе.

Наконец, для самой женщины более естественно рожать неоднократно - это лучше, чем единожды и тем более ни разу, для ее же организма. Кроме тех случаев, разумеется, когда это противопоказано по медицинским соображениям.

Конечно, всякие роды болезненны и внушают вполне понятный страх - перед страданиями да и риском для здоровья, сколь бы мал он ни был. Иногда приходится слышать: хорошо бы, мол, по желанию программировать численность потомства так, чтобы разрешаться от бремени, скажем, тремя одновременно. Дабы «отмучиться раз и навсегда». К тому же «параллельное» воспитание, вероятно, более приемлемо для иных пап и мам, нежели «последовательное», когда все надо начинать с самого начала.

Что ж, если рассуждать теоретически, то такое регулирование, по-видимому, вполне по силам завтрашней науке. Только вот целесообразно ли оно практически? Многоплодие у человека - отклонение от нормы, вредное порой для близнецов: они нередко мешают друг другу развиваться в материнской утробе. Неспроста ведь, чем они многочисленней, тем реже встречается это исключение.

Историк лангобардов П. Диаконус приводит пример, когда на свет появилась «великолепная семерка» близнецов. Это всегда было редчайшим явлением - недаром оно привлекло к себе внимание бытописателя. Впрочем, и шестеро новорожденных - отнюдь не ординарное событие. Зарегистрировано несколько таких случаев (достоверных), но малыши обычно вскоре умирали. «Пятерки» ребятишек появлялись многие десятки раз, но выживали вроде бы лишь в пятнадцати случаях, как, например, в 1934 году в Канаде, в 1943-м - в Аргентине, в 1971-м - в Польше.

Подсчитано, что двойни рождаются приблизительно в 80-85 раз реже, чем один ребенок, тройня - во столько же раз реже, чем двойни. Подмечено такое соотношение для новорожденных:

Эта закономерность, подтвержденная многочисленными наблюдениями на протяжении столетий, вероятно, останется в силе и завтра. Но не внесет ли будущее некоторые коррективы в естественный порядок вещей?

Представьте: из одной-единственной клетки, отторгнутой от вашего тела и помещенной в «биологическую колыбель», вырастает двойник, полностью повторяющий вас. Вы оба окажетесь абсолютными близнецами. С одной только разницей'- в возрасте. Она может составлять годы, десятилетия, сколько угодно. Сколько нужно, например, для того, чтобы пополнить ряды нового поколения, численность которого почему-либо недостаточно высока (допустим, из-за пониженной рождаемости, которая предвидится в таком-то году - текущем, следующем, близком).

Поговаривают о том, что таким вот копированием любую редкостную одаренность удалось бы сделать бессмертной. Сам ее носитель, разумеется, рано или поздно умирал бы, но его гений каждый раз возрождался бы в более молодом своем альтер эго, «другом я». Это, мол, помогло бы решить проблему кадров для науки, для любой профессиональной сферы.

А если при таком дополнительном воспроизводстве населения отдавать предпочтение близнецам-братьям перед сестрами, то вполне-де реально компенсировать нехватку мужчин, вызванную их «сверхсмертностыо». Если же былой их «дефицит» сменится некоторым «перевесом» внутри каждого поколения, тот тут вроде бы нет ничего дурного. Известно ведь, что женихи обычно старше своих невест. А оптимальные возрастные соотношения для вступающих в брак, по мнению немецкого ученого Зельгейма, таковы (в среднем):

Следует учитывать и то, что верхняя граница так называемого детородного возраста для мужчин заметно выше, чем для женщин. Так что численное превосходство мужчин над женщинами внутри каждого поколения желательней, чем даже полное их равенство (арифметическое, конечно). Между тем в действительности, как мы знаем, все наоборот: с годами все заметней доминирует именно прекрасный пол.

Новую надежду покончить с этой несправедливостью природы пробудили достижения биологии, открывшие возможность программировать пол будущих детей. Установить его загодя, даже на ранней стадии внутриутробной жизни, удается уже сейчас. Выходит, уже сейчас «нетрудно» выбирать его, искусственно прерывая беременность «неугодного типа»? Увы, ее прекращение, не вызванное суровой необходимостью, всегда опасно для здоровья женщины и, кроме того, грозит бесплодием.

Энтузиасты идеи, однако, не унимаются. Дескать, наука в состоянии предоставить супругам решение вопроса «сын или дочь?» еще до того, как произойдет слияние материнской и отцовской зародышевых клеток. Но что получится, если, планируя потомство, большинство предпочтет мальчиков девочкам или наоборот? Произвол здесь может обернуться более печальными последствиями, нежели упрямый в своем биологизме «мудрый порядок Натуры».

Впрочем, пока все это скорее фантастика, даром что научная.

Вспоминаются, правда, опыты профессора Д. Пет-руччи, итальянского ученого, который помещал оплодотворенную яйцеклетку в искусственную «биологическую колыбель» и растил там человеческий зародыш, наблюдая за его развитием многие месяцы. Жизнь эмбриона рано или поздно приходилось прерывать. Отчасти потому, что в нем намечались признаки уродств, отчасти потому, что подобным экспериментам воспротивился Ватикан.

Конечно, никому не,,возбраняется вообразить, что когда-нибудь появится такой «инкубатор». Что вышедшие из него люди будут пополнять численность поколений, появившихся на свет естественным путем, и помогут человечеству корректировать структуру и прирост населения. Даже воспрепятствовать постарению обществ...

Но так можно зайти слишком далеко. А если опуститься на почву реальности?

Статистика свидетельствует: примерно 10 процентов супружеских пар бездетны не по своей воле, а по несчастью. Таким плачевным исходом чреваты, например, аборты. Между тем самоочевидно: нежелательную беременность лучше предупреждать заранее, не допускать вообще, чем прерывать потом искусственно. Нынешние контрацептивы - достаточно надежные предохранительные средства, совершенно безвредные, к тому же простые и недорогие.

Конечно, бесплодие может быть обусловлено и другими причинами. Как бы там ни было, медицина борется с ним все успешнее. Оно во многих случаях излечимо - и у женщин, и у мужчин. Ну а если врачи оказались бессильны что-либо сделать? Все ли потеряно для супругов? Если жена способна иметь ребенка, а муж, который лишен возможности быть отцом, хочет, чтобы она стала матерью, тогда наука в состоянии помочь семье.

В Грузии есть Институт физиологии и патологии женщины имени И. Жордания, где занимаются и проблемой бесплодия. Профессор Жордания, ныне покойный, продемонстрировал новые возможности, которые открывает в борьбе с бездетностью так называемое гетерономное зачатие (ГЗ). Оно дало радость материнства всем пациенткам профессора Жор-дания, изъявившим желание прибегнуть к этому методу, в основе которого лежит искусственное оплодотворение. Малыши растут совершенно здоровыми. Их подлинные отцы остаются для всех анонимами, да и сами, кстати, не знают своих сыновей или дочерей, появившихся на свет благодаря методу ГЗ. Не подозревают даже, что стали родителями.

«В последние годы только в США благодаря методу ГЗ родилось около 150 тысяч детей, - писал недавно еженедельник «Вохенпост» (ГДР). - Открытие способа консервирования мужских зародышей - несомненный прогресс биологии и медицины. Но, как и многие другие открытия нашего времени, оно вторгается в человеческую жизнь, ставя перед нами социальные, моральные, мировоззренческие проблемы».

И тем не менее стоит ли отвергать с порога подобное медицинское вмешательство, если в нем для многих теплится последняя искра надежды? Именно с нее для тысяч и тысяч супружеских пар могло бы начаться семейное планирование. Такое, разумеется, которое предполагает поистине сознательное отцовство, а не только материнство.

Не исключено, что этим шансом не пренебрегли бы и те женщины, которые почему-либо вынуждены мыкать одиночество. Не все ведь могут выйти замуж. Понятно, что воспитание ребенка без отца порождает свои проблемы. Но разве они неразрешимы? И разве они сложнее тех, которые стоят перед нынешней матерью-одиночкой? Справиться с ними помогает система детских учреждений. А со временем, как полагал академик С. Струмилин, именно ей целесообразно препоручить все заботы о подрастающих поколениях.

По проекту советского ученого, любой ребенок смо« жет воспитываться вне семьи. Сразу же по выходе из родильного дома малыш окажется в яслях, оттуда попадет в детский сад с круглосуточным содержанием, потом - в школу-интернат... Понятно, что видеться со своим чадом и взять его домой родители вправе в любое время, когда только пожелают.